— Что вами движет, мисс Кендалл, — полюбопытствовал я, — врожденный садизм или нечто другое? Может быть, причина в несовместимости генов слишком несхожих рас?
— Это вы о чем? — нервно осведомилась она.
— Наверное, сказываются скандинавское происхождение вашего отца и египетское — матери?
Она долго молчала, потом, яростно прошипев:
— Тридцать минут, Холман! — повесила трубку.
Выходя из дому, я уже в который раз думал: почему, если в мире полно симпатичных, нормальных людей, мне никак не удается встретиться с ними?
Дом в Палисейде оказался скромненьким и стоял в глубине, как будто замысловатые особняки на одной стороне улицы и дома в стиле «ранчо» — на другой внушали ему комплекс неполноценности. Я припарковал машину у обочины тротуара и зашагал по чуть наклонной подъездной аллейке к парадному крыльцу. Все шторы на окнах были плотно задернуты, но под навесом для машин стояла легковушка иностранной марки, так что, возможно, Хелен Кристи просто любит поспать до полудня.
Я четыре раза нажимал на кнопку звонка, но так и не дождался ответа, потом заметил, что дверь не заперта. Я легонько толкнул ее ладонью, и створка сразу же распахнулась. Пару раз я крикнул: «Мисс Кристи», — как будто меня и впрямь воспитывали, но ответа так и не получил.
Сделав пару шагов, я оказался в прихожей, где снова окликнул хозяйку дома. После того как я заметил, что никто не позаботился выключить везде свет, тишина вдруг стала казаться зловещей, и где-то в области желудка неприятно заныло.
Я переходил из комнаты в комнату, продолжая звать мисс Кристи, пока наконец не нашел ее. На ковре у кровати с шелковым покрывалом лежала седеющая брюнетка лет пятидесяти. Ее широко раскрытые зеленые глаза уставились в потолок, словно пытаясь прочесть на нем некую тайну мироздания. Вокруг пулевого отверстия над левым глазом запеклась кровь.
Я опустился на колени возле тела и осторожно коснулся руки. Кожа была холодной как лед, и, принимая во внимание задернутые шторы и горящий повсюду свет, я решил, что убийство произошло ночью. Да и лежала Хелен Кристи в халате, наброшенном поверх бирюзовой шелковой пижамы. Почти спокойное выражение лица свидетельствовало о том, что бедняга не догадывалась об ожидающей ее судьбе.
Я вновь поднялся на ноги и быстро осмотрел весь дом, комнату за комнатой. Нигде никаких следов беспорядка, даже дверцы шкафов и ящики письменного стола остались закрытыми. Так что, если Хелен Кристи убили из-за чего-то ценного, я мог поспорить: убийца прекрасно знал, где эту вещь найти.
Выходя из дому, я позаботился оставить дверь приоткрытой.
Минут через пятнадцать, притормозив у аптеки на Уилшир, я позвонил в полицию, назвал адрес в Палисейде, объяснил, что там они найдут убитую женщину, и повесил трубку.
Глава 5
Кендалл сам отворил дверь псевдоанглийского загородного дома и, увидев на крыльце меня, неторопливо кивнул.
— Я ждал вас, — сказал он, — проходите.
Я проследовал за хозяином дома в гостиную и наблюдал, как он выбивает трубку и набивает ее табаком, аккуратно разравнивая волокна указательным пальцем. Все это походило на тщательно соблюдаемый ритуал.
— Что с вашим лицом? — неожиданно спросил он.
— Чересчур поспешно брился тупой бритвой, — без запинки ответил я.
— О! — Он сунул трубку в уголок рта и немного помолчал. — Вы видели Джеки Лоррейн вчера вечером?
— Конечно.
— Ну, как она? — с явной неохотой выдавил из себя Кендалл.
— Замечательно.
— Вас не назовешь неиссякаемым кладезем информации, а, Холман?
— Я не уверен, что человеку интересно слушать о бывшей любовнице, которую он не видел почти год, — правдиво объяснил я.
— Я хочу знать, что она сказала про пьесу! — фыркнул Кендалл.
— Сказала, что ничего об этом не знает. По словам мисс Лоррейн, ей пришлось уйти отсюда неожиданно и очень быстро.
— Я застал Джеки в постели с другим мужчиной и вышвырнул вон, что еще? — желчно бросил драматург. — Вы поверили тому, что она сказала насчет пьесы?
— В подобной ситуации нужно располагать доказательствами, прежде чем кому-либо верить или не верить. В противном случае придется подбрасывать монетку, чтобы решить, врет ли человек, говорит правду или просто о чем-то умалчивает.
— Ложь умолчанием? — Кендалл на мгновение просиял. — Интересная мысль. Вы уже успели столкнуться с конкретными примерами?
— Хелен Кристи, — отчеканил я.
Его лицо окаменело.
— Кто вам про нее рассказал?
— Важно то, что этого не сделали вы. — Я пожал плечами. — Вы уверили меня, что написали пьесу сами, что история Боулера — сплошное вранье, и это превращало его в шантажиста, по всей видимости сфабриковавшего какие-то доказательства в надежде одурачить вас и заставить раскошелиться. Я вам поверил, а вы мне солгали, утаив очень существенные подробности. Почему вы умолчали о Хелен Кристи?
Спичка слегка подрагивала в пальцах Кендалла, когда он заново раскуривал трубку.
— Разумеется, вы правы, — наконец пробормотал он. — Мне следовало рассказать вам про Хелен, но я побоялся, что, если я это сделаю, вы не поверите всему остальному. Теперь-то я понимаю, что поступил крайне глупо, и очень сожалею об этом.
— Мне нужны не ваши чертовы извинения, а правда, — буркнул я.
На несколько секунд Кендалл скрылся от меня в облаке дыма, потом ровным и бесстрастным голосом начал рассказ:
— Я споткнулся на третьем акте и никак не мог его выправить. Я был уверен, что это не связано ни с темой, ни с кульминацией. Просто какая-то техническая неувязка. Недели две я мучился с этой проклятой закавыкой, но чем больше старался, тем беспомощнее себя чувствовал. Потом Майлз посоветовал мне обратиться к Хелен Кристи. Она считается очень авторитетным специалистом на Восточном побережье, а сейчас живет здесь, совсем рядом. Хелен не понадобилось много времени, чтобы ликвидировать огрехи, поскольку они не имели принципиального значения. Она посоветовала мне разделить одну сцену на две и присоединить ко второму акту. Благодаря этому третий акт приобрел целостность и завершенность. В общем, получилось как раз то, что надо.
— За что вы ей и заплатили?
— Разумеется. Хелен с радостью приняла от меня десять тысяч долларов за свою работу.
— Черт знает какая огромная сумма за то, что вы поработали ножницами и клеем, верно?! — воскликнул я.
Он усмехнулся:
— Как говорится, вся соль в том, чтобы определить, где укорачивать, а где удлинять. Без помощи Хелен Кристи я не мог этого сообразить.
— Вы заключали с ней какое-то соглашение, что-нибудь вроде контракта?
— Майлз совершенно непреклонен в подобных вопросах. Конечно, мы подписали контракт.
— Он у Хиллана?
— Нет! — Драматург покачал головой. — Майлз страшный формалист, но при этом самый неаккуратный человек в мире. Зато у меня страсть держать всю документацию в идеальном порядке, и в моем кабинете настоящая бухгалтерия с десятками папок.
— Я бы хотел взглянуть на этот контракт, — сказал я.
Он кивнул:
— Сейчас принесу. Это не займет много времени.
Примерно через минуту после того, как Кендалл отправился на поиски, в гостиную вошел Майлз Хиллан. При виде меня его полуприкрытые тяжелыми веками глаза стали еще холоднее. Он вынул изо рта сигару и принялся в задумчивости стряхивать пепел на ковер.
— Уж не знаю, что приключилось с вашей физиономией, — злорадно заметил он, — но это явно пошло ей на пользу.
— Как видно, в наши дни трудно раздобыть хорошего дворецкого? — самым светским тоном спросил я. — Во всяком случае, если судить по тому, сколько стараний вы прилагаете, чтобы выпроводить гостя из дому…
— Послушайте, вы… — Он поперхнулся и проглотил остаток фразы. — Я рассчитывал найти здесь Рейфа.
— Он сейчас вернется. Пошел искать для меня контракт, про который все забыли упомянуть. Знаете, тот самый, по которому Хелен Кристи получила десять тысяч долларов за «излечение» пьесы.
— О! — На какой-то миг Хиллан просто растерялся, потом с вызывающим видом вновь сунул в рот сигару. — Что ж, Рейфу некого винить, кроме себя самого. Я говорил, что связаться с вами — дурацкая затея. Будь вы хоть на что-то годны, сразу поняли бы, что Рейф никак не мог стянуть пьесу у Хелен Кристи, и…
— Так вы считаете, что за организацией шантажа стоит эта дама? — с любопытством спросил я, оборвав его на полуслове.
— Не знаю. — Он сердито пожал плечами. — Как-то плохо верится, что подобная особа могла так низко пасть, но, как вы сами заметили вчера вечером, когда речь идет о сумме, равной почти миллиону, трудно доверять кому бы то ни было.
Тут в комнату влетел Кендалл, с перекошенной от испуга физиономией: